Два года назад Александр Вересов перенес операцию по смене пола. Такое событие невозможно пережить без проблем, но спортсменка не только вернула уверенность, но и вышла на новый уровень шоссейных гонок. На трассе питерской городской осенней гонки «Приморский спринт» Александра уверенно победила в своей категории, пройдя дистанцию лучше многих мужчин.
Обвинения в адрес Вересовой не утихают. Главный аргумент спорщиков – якобы аномальные физические возможности спортсменки, связанные со сменой пола. Но ни организаторы, ни присутствующие на гонках велосипедисты никак не выражали неприязнь к Александре.
– Расскажите, почему велоспорт?
– К велосипеду я пришла из легкой атлетики после многочисленных травм – растяжений, разрывов связок. Начинала с горного, шоссейник у меня случайно появился. Мой молодой человек дал прокатиться на соревнованиях, а получилось, что откатала целый сезон. Втянулась, первый год знакомилась с соревнованиями, но в позапрошлом году сломала ногу. Перелом был серьезный, пережила три операции, до сих пор с пластинами и винтами езжу.
Весь прошлый год постепенно восстанавливалась под руководством тренера из Москвы. Он проводил онлайн-тренировки, но я посчитала, что этого недостаточно, и начала тренироваться по своей системе. Сейчас с Лешей (Щебелиным, бывшим спортивным директором ITERA-Katusha – прим. Eurosport.ru) консультируюсь, и результат налицо. Видно, что прогресс пошел стремительно, и предел постоянно двигается вперед.
– Расскажите подробнее, каким еще спортом вы занимались и чего достигли?
– Занималась акробатикой, легкой атлетикой: КМС, многократный призер и чемпионка России. Кроме того, я КМС по плаванию, увлекалась биатлоном. Много занималась каратэ, у меня первый дан.
– Какие планы на будущий сезон?
– Подробные планы мы пока не прописывали, но точно будут многодневные гонки, кроме того, планирую поехать на наш Ironman, есть планы создать женскую команду, выкатить ее на высокий уровень.
– Планы по гонкам касаются уровня страны?
– Да, большей частью в Санкт-Петербурге, в Кубке России будем кататься и на каких-нибудь зарубежных соревнованиях, если получится.
– Есть амбициозные планы на карьеру?
– Да, хочу подняться до уровня профессионала, скоро буду общаться с командой «Локосфинкс», где идет набор девушек. Если отберусь, то буду с ними, если нет – значит они станут моими соперниками. Это континентальный уровень.
– Когда вы почувствовали момент, что больше не можете оставаться мужчиной?
– Будучи подростком начала понимать – я не тот человек, которым меня все видят. Со временем пришло осознание того, что так больше не могу. К 27 годам уже точно понимала – выбора нет.
– Много ли понадобилось денег, как их находили?
– На тот момент мне помогал молодой человек, с которым мы даже хотели сыграть свадьбу. Но расстались через два года после начала отношений.
– Сложно найти подобную медицинскую помощь в России?
– Если есть деньги, то несложно. Без денег приходится все делать самой, нужно много работать.
– А сколько именно денег потребовалось?
– Я бы не хотела рассказывать о подробностях операции, если можно.
– Что первое вы почувствовали, когда сменили пол?
– Счастье, и то, что я стала слабой, более спокойной, позитивной.
– Как друзья восприняли перемены в вашей жизни? Кто-нибудь отвернулся?
– Нет, они от меня не отвернулись, даже поддерживали. Мы с друзьями встречаемся и весело проводим время. Главное в человеке не то, как он выглядит, а кем является.
– До операции у вас была семья и ребенок. Как общаетесь сейчас?
– Мы общаемся довольно хорошо, как и раньше. С дочкой я вижусь, и она все знает, у нас все хорошо. Но это личное, хотелось бы обойтись без подробностей.
– Часто ли вы сталкиваетесь с дискриминацией из-за смены пола?
– Прямо в лицо никто ничего не говорит, а за спиной частенько возникают различные обсуждения.
– Девушке проще очаровать незнакомого человека, чем парню?
– Мне было бы проще ответить на этот вопрос, если бы я когда-нибудь была полноценным парнем.
– На велофорумах вас активно критикуют.
– У нас в стране пока нет гонок настолько высокого уровня, чтобы полностью следовать международным правилам, поэтому на шоссе допускают без лишних вопросов. Многие люди скорее за меня, нежели против. Они видят, как я отношусь к другим, как помогаю, никому не отказываю, если надо – проконсультирую, для меня это не проблема. Могу даже потренировать, если очень нужно. На тех, кто пишет гадости, я внимания не обращаю, считаю, что они сами себя оскорбляют. По международным правилам имею право участвовать в любых гонках, даже в Олимпийских играх с апреля 2016 года.
– Читая комментарии на велофоруме, складывается впечатление, что вы – изгой. Но сегодня на гонке все прекрасно общаются с вами.
– Люди, которые пишут гадости, со мной даже не разговаривали. У меня были парни, которые не знали о моей операции. Не все из них смогли переварить мою ситуацию. Но мы по-прежнему дружим, помогаем друг другу. Я ни на кого зла не держу, даже врагу готова помочь.
– Вы боялись, что неадекватные люди начнут портить вам жизнь?
– Не боятся только люди с деформирований психикой. Конечно, боялась, но выбора не было. Портят… Но все же как-то живу. Да и вообще, все это такие мелочи, по сравнению с тем, что я чувствовала до этого.
– А со стороны организаторов были запреты или попытки отправить вас в отдельную категорию?
– Отдельную категорию не создашь – получится, что там буду я одна. Те люди, которые пишут протесты, не разбираются в ситуации ни с медицинской точки зрения, ни с какой другой. Если медики, специалисты, которые разрабатывают правила МОК, утвердили, что можно, значит с медицинской точки зрения через два года после операции не будет разницы. Одна только подготовка к операции занимает около двух лет. Эта терапия настолько жесткая, что подобные мне люди, а их много, даже спортом не могут заниматься. Почему у меня так хорошо идет, я сама не знаю. Прошлый год провела болезненно, подруга, у которой я жила, буквально ставила меня на ноги, сама я практически ничего не могла делать. Это был психологический спад, добавила негатива и травма ноги, я обращала внимание на слова других людей. Но сейчас все, что делается против меня, еще больше мотивирует к достижениям. Если люди не могут чего-то достичь и завидуют, то это не оправдывает их критику. Просто нужно правильно готовиться и отдыхать.
– Гормональная терапия сродни допингу?
– Нет, это ни в коем случае не допинг. Если гормоны принимает женщина, то да, но не наоборот. Все мышцы и нервная система работают на тестостероне, у девушек его уровень от трех до десяти единиц. Когда они беременеют, уровень растет. Бывает, что перед соревнованием спортсменка специально беременеет, повышает тестостерон, а затем делает аборт. Гормональная терапия полностью блокирует выработку тестостерона, что вызывает большой мышечный спад. К примеру, если я раньше могла поднять штангу весом килограмм 20-30, то сейчас даже 10 для меня очень много. Люди часто не могут перебороть себя после терапии – организм не вырабатывает нужный гормон. Ведь два года проводится принудительная блокировка, затем нужно пройти медкомиссию, а после нее получить одобрение на операцию. Следом идет еще один громадный спад, психологический и физический, организм перестраивается очень долго. Года через четыре он начинает набирать силы.
– Знаете ли вы других велогонщиков, сменивших пол?
– Спортсменов, сменивших пол, довольно много, есть даже олимпийские чемпионки, успешные велосипедистки. У нас в России к таким людям подозрительное отношение с непривычки. В Европе немного проще, но все равно – речь идет о единицах. Потому что возьми обычного человека и сделай с ним то же самое, он вовсе ничего не сможет добиться в спорте. У меня есть знакомая, которая колет себе тестостерон, чтобы просто ходить на работу. У нее сил нет, чтобы выйти из дома. Почему у меня так получается, не знаю. Многое зависит от головы, но все равно тренировки и гонки проходят с постоянной болью, судорогами. Бывает и ночью без особой причины начинаются судороги. На соревнованиях у меня есть свой потолок, который нельзя превзойти. Девушки могут подняться за счет тренировок, а я не могу – останавливают проблемы с мышцами, их сводит, и резкая боль не позволяет напрягать их дальше.
– Велосипед помогает вам освоиться в новой роли?
– Он отвлекает от других мыслей: пока едешь, ни о чем не думаешь. Следишь за тем, чтобы не упасть, контролируешь пульс, думаешь о задачах гонки или тренировки.
– Катались только на шоссе?
– Раньше я больше занималась байком. Кстати, там я поговорила с судьями, и, чтобы никто не возмущался, два года каталась вне конкурса, в будущем сезоне поеду на общих правах. Но от байка постепенно отхожу, шоссе мне лучше подходит. Здесь больше стратегии, а в байке все зависит от силы и техники. Велосипед у меня подобран индивидуально, но он скорее женский.
– У вас своя команда?
– Полностью она не собрана. В ней я и еще пара девушек, с которыми мы постоянно тренируемся. Но глядя на меня, на то, как я катаюсь, все больше спортсменок хотят с нами работать. Они понимают, что идет рост, и моя программа эффективна.
– Спонсоры есть?
– Нет, пока с этим проблема, все делаем за свой счет. Есть обсуждения, мы не торопимся, хотим сделать все правильно. Спонсоры появятся, но не сразу. Сначала заявимся как команда, название придумаем, начнем накатывать тренировки. А когда будут результаты, появятся и спонсоры. Сейчас моей карьере немного мешает работа. Когда работаешь по пять-шесть дней подряд, а затем едешь гонку, то сил не хватает. Так, на Токсовском марафоне я выпала на 20-м километре и ехала во второй группе. Старалась ее разогнать, но никто не помогал, все только держались за мной. Сейчас с работой чуть полегче, поэтому и результаты растут. Например, 100 километров проехала за 2 часа 32 минуты, на 2 минуты быстрее, чем в прошлый раз. Плюс – куда увереннее провела гонку.
– Где вы работаете?
– В спортивном магазине «ВелоДрайв» Санкт-Петербурга, продаю запчасти, велосипеды, консультирую, ремонт делаю.
– Какое у вас образование?
– Незаконченное высшее. Я повар-кондитер и тренер по легкой атлетике.
– Рассчитываете стать профессиональной гонщицей или в планах есть что-то другое?
– Я бы хотела развиваться в велоспорте. В принципе, любой человек хотел бы развиваться в том, что любит, мы разрабатываем велопроект.
– В повседневной жизни проблемы из-за операции были?
– Мне повезло, что работодатели никогда не смотрели на этот факт. Были вопросы, когда приходила, а на паспорте другая фотография, но всех больше волновала моя квалификация и опыт. Проблем при общении с людьми на удивление не было.
– Как вы относитесь к ЛГБТ в спорте?
– Никак. Абсолютно положительно отношусь ко всем спортсменам, борьба идет на дорожке, на асфальте, на чем угодно. В чужую жизнь лезть не стоит. Да, если этот человек будет вульгарно себя вести, как-то показывать свои предпочтения, то это неспортивно. Но если он не афиширует себя, а соревнуется, то почему бы и нет.
– А раскрытие своей сущности – это подвиг?
– Нет. Лично о себе я не люблю рассказывать, некоторые люди удивляются, даже иногда не верят мне. Главное – взаимоотношения между людьми, если каждый будет относиться к другому нормально, не гнобить, то будем жить дружно.
– Летом в США прогремела история Брюса Дженнера, олимпийского чемпиона, который в 65 лет сменил пол. Как вы к нему относитесь?
– Ммм, честно, я даже его не знаю.
– После «Битвы экстрасенсов» почувствовали себя знаменитой?
– Это плохая слава, не то, что стоит афишировать. Сейчас эта запись представляется совершенно не в том контексте, который я тогда в это вкладывала, я шла не за славой, а решала свои проблемы.
– Какие?
– Про проблемы, не хочу говорить, это личное, касалось меня и моей семьи.
– Вам предлагали сняться еще в каких-нибудь проектах?
– Нет.
– Не жалеете о своем выборе?
– О чем вы? Разве у меня был выбор? Да и жизнь нам дает только те трудности, которые мы сможем преодолеть.
eurosport.ru